Под небом, выпитым до дна...

Знакомьтесь, поэт Борис Рыжий.

Борис Рыжий «На холодном ветру» * * *Мальчишкой в серой кепочке остаться,самим собой, короче говоря.Меж правдою и вымыслом слонятьсяпо облетевшим листьям сентября.Скамейку выбирая, по аллеямшататься, ту, которой навсегдамы прошлое и будущее склеим.Уйдем – вернемся именно сюда.Как я любил унылые картины,посмертные осенние штрихи,где в синих лужах ягоды рябины,и с середины пишутся стихи.Поскольку их начало отзвучало,на память не оставив ничего.Как дождик по карнизу отстучало,а может, просто не было его.Но мальчик был, хотя бы для порядку,что проводил ладонью по лицу,молчал, стихи записывал в тетрадку,в которых строчки двигались к концу.

* * *Я зеркало протру рукойи за спиной увижу осень.И беспокоен мой покой,и счастье счастья не приносит.На землю падает листва,но долго кружится вначале.И без толку искать словадля торжества такой печали.Для пьяницы-говорунана флейте отзвучало лето,теперь играет тишина для протрезвевшего поэта.Я ближе к зеркалу шагнуи всю печаль собой закрою,Но в эту самую мину-ту грянет ветер за спиною.Все зеркало заполнит сад,лицо поэта растворится.И листья заново взлетят,и станут падать и кружиться.

* * * Кейсу Верхейлу, с любовьюГде обрывается память, начинается старая фильма,играет старая музыка какую-то дребедень.Дождь прошел в парке отдыха, и не передать, как сильноблагоухает сирень в этот весенний день.Сесть на трамвай 10-й, выйти, пройти под аркойсталинской: все как было, было давным-давно.Здесь меня брали за руку. Тут поднимали на руки,в открытом кинотеатре показывали кино.Про те же самые чувства показывало искусство,про этот самый парк отдыха, про мальчика на руках.И бесконечность прошлого, высвеченного тускло,очень мешает грядущему обрести размах.От ностальгии или сдуру и спьяну можноподняться превыше сосен, до самого неба наколесе обозренья, но понять невозможно:то ли войны еще не было, то ли была война.Все в черно-белом цвете, ходят с мамами дети,плохой репродуктор что-то победоносно поет.Как долго я жил на свете, как переносил все этисердцебиенья, слезы и даже наоборот.

* * *Погадай мне, цыганка, на медный грош,растолкуй, отчего умру.Отвечает цыганка, мол, ты умрешь,не живут такие в миру.Станет сын чужим и чужой жена,отвернутся друзья-враги.Что убьет тебя, молодой? Вина.Но вину свою береги.Перед кем вина? Перед тем, что жив.И смеется, глядит в глаза.И звучит с базара блатной мотив,проясняются небеса.

* * *Снег за окном торжественный и гладкий, пушистый, тихий.Поужинав, на лестничной площадке курили психи.Стояли и на корточках сидели без разговора.Там, за окном, росли большие ели – деревья бора.План бегства из больницы при пожаре и все такое.…Но мы уже летим в стеклянном шаре. Прощай, земное!Всем все равно куда, а мне – подавно, куда угодно.Наследственность плюс родовая травма – душа свободна.Так плавно, так спокойно по орбите плывет больница.Любимые, вы только посмотрите на наши лица!

* * *Эмалированное судно,окошко, тумбочка, кровать, -жить тяжело и неуютно,зато уютно умирать.Лежу и думаю: едва ливот этой белой простынейтого вчера не укрывали,кто нынче вышел в мир иной.И тихо капает из крана.И жизнь, растрепана, как блядь,выходит как бы из туманаи видит: тумбочка, кровать…И я пытаюсь приподняться,хочу в глаза ей поглядеть.Взглянуть в глаза и – разрыдатьсяи никогда не умереть.

* * *Отмотай-ка жизнь мою назади еще назад:вот иду я пьяный через сад,осень, листопад.Вот иду я: девушка с весломслева, а с ядром –справа, время встало и стоит,а листва летит.Все аттракционы на замке,никого вокруг,только слышен где-то вдалекерепродуктор-друг.Что поет он, черт его поймет,что и пел всегда:что любовь пройдет, и жизнь пройдет,пролетят года.Я сюда глубоким старикомнекогда вернусь,погляжу на небо, а потомпо листве пройдусь.Что любовь пройдет, и жизнь пройдет,вяло подпою,ни о ком не вспомню, старый черт,бездны на краю.

* * * Отцы пустынники и жены непорочны… А.П.Гриша-Поросенок выходит во двор,в правой руке топор.«Всех попишу, - начинает онтихо, потом орет: -Падлы!» Развязно со всех сторонобступает его народ.Забирают топор, говорят «ну вот!»,бьют коленом в живот.Потом лежачего бьют.И женщина хрипло кричит из окна:они же его убьют.А во дворе весна.Белые яблони. Облакасиние. Ну, пока,молодость, говорю, прощай.Тусклой звездой освещай мой путь.Все, и помнить не обещай,сниться не позабудь.Не печалься и не грусти.Если в чем виноват, прости.Пусть вечно будет твое лицоосвещено весной.Плевать, если знаешь, что было сомной, что будет со мной.

Стихи уклониста Б. Рыжего …поехал бы в Питер.. О.Д.Когда бы заложить в ломбард рубин заката,всю бирюзу небес, все золото берез –в два счета подкупить свиней с военкомата,порядком забуреть, расслабиться всерьез.Податься в Петербург, где, загуляв с кентами,вдруг взять себя в кулак и, резко бросив пить,березы выкупить, с закатом, с облаками,сдружиться с музами, поэму сочинить…

* * *Как пел пропойца под моим окном!Беззубый, перекрикивая птиц,пропойца под окошком пел о том,как много в мире тюрем и больниц.В тюрьме херово: стражники, воры.В больнице хорошо: врач, медсестра.Окраинные слушали дворытакого рода песни до утра.Потом настал мучительный рассвет,был голубой до боли небосвод.И понял я: свободы в мире нети не было, есть пара небосвод.Одна стремится вопреки убить,другая воскрешает вопреки.Мешает свет уснуть и, может быть,во сне узнать, как звезды к нам близки.

* * *Рубашка в клеточку, в полоску брючки –со смертью-одноклассницей под ручкупо улице иду,целуясь на ходу.Гремят «камазы» и дымят заводы.Локальный Стикс колышет нечистоты.Акации цветут.Кораблики плывут.Я раздаю прохожим сигаретыи улыбаюсь, и даю советы,и прикурить даю.У бездны на краютвой белый бант плывет на синем фоне.И сушится на каждом на балконето майка, то пальто,то неизвестно что.Папаша твой зовет тебя, подруга,грозит тебе и матерится, сука,ебаный пидарас,в окно увидев нас.Прости-прощай. Когда ударят трубы,и старый боров выдохнет сквозь зубыза именем моим зеленоватый дым.Подкравшись со спины, двумя рукамизакрыв глаза мои под облаками,дыханье затая,спроси меня: кто я?И будет музыка, и грянут трубы,и первый снег мои засыплет губыи мертвые цветы.- Мой ангел, это ты.

Ода Скажу, рысак! А.П.Ночь. Звезда. Милицанерыпарки, улицы и скверыобъезжают. Тлеют фарыиталийских Жигулей.Извращенцы, как кошмары,прячутся в тени аллей.Четверо сидят в кабине.Восемь глаз, печально-сини.Иванов. Синицын. Жаров.Лейкин сорока двух лет,на ремне его Макаров.Впрочем, это пистолет.Вдруг Синицын: «Стоп, машина».Скверик возле магазина«соки-воды». На скамейкечеловек какой-то спит.Иванов, Синицын, Лейкин,Жаров: вор или бандит?Ночь. Звезда. Грядет расплата.На погонах кровь заката.«А, пустяк, - сказали только,выключая ближний свет, -это пьяный Рыжий Борька,первый в городе поэт». 1997

* * *Не надо ничего,оставьте стол и доми осенью, того,рябину за окном.Не надо ни хрена –рябину у окнаоставьте, ну и настоле стакан вина.Не надо ни хера,помимо сигарет,и чтоб включал с утраВертинского сосед.Пускай о розах, бля,он мямлит из стены –я прост, как три рубля,вы лучше, вы сложны.Но, право, стол и дом,рябину, боль в плече,и память о былом,и вообще, вобще.

* * *В Свердловске живущий,но русскоязычный поэт,четвертый день пьющий,сидит и глядит на рассвет.Промышленной зоныкрасивый и первый певецсидит на газоне,традиции новый отец.Он курит неспешно,он не говорит ничего(прижались к коленям егопечально и нежнокозленок с барашком),и слез его очи полны.Венок из ромашек,спортивные, в общем, штаны,кроссовки и майка –короче, одет без затей,чтоб было не жалкоотдать эти вещи в музей.Следит за погрузкойпеска на раздолбанный ЗИЛ –приемный, но любящий сынпоэзии русской. 2000

* * *Похоронная музыкана холодном ветру.Прижимается муза комне: я тоже умру.Духовые, ударныев плане вечного сна.О мои безударные«о», ударные «а».Отрешенность водителя,землекопа возня.Не хотите, хотите ли,и меня, и менядо отверстия в глобусеповезут на убойв этом желтом автобусес полосой голубой.

* * * …мной сочиненных. Вспоминал Я также то, где я бывал… НекрасовЕсть фотография такаяв моем альбоме: бард Петрови я с бутылкою «Токая».А в перспективе – ряд столовс закуской черной, белой, красной.Ликеры, водка, коньякистоят на скатерти атласной.И, ходу мыслей вопреки,но все-таки согласно планустихов – я не пишу их спьяну, -висит картина на стене:огромный Пушкин на конепрет рысью в план трансцендентальный.Поэт хороший и опальный.Усталый, нищий, гениальный,однажды прибыл в город Псковна конкурс юных мудаков-версификаторов, нахальныймальчишка двадцати двух лет.Полу-пижон, полу-поэт.Шагнул в толпу из паровоза,сух, как посредственная проза,поймал такси и молвил так:- Вези в Тригорское, земляк!Подумать страшно, баксов штука, -привет, засранец Вашингтон!Татарин-спонсор жмет мне руку.Нефтяник, поднимает онс колен российскую культуру.И я, т. о., валяя дуру,ни дать ни взять лауреат.Еще не пьян. Уже богат.За проявленье вашей воливам суждено держать ответ.Ба, ты все та же, лес да поле!Так начинается банкет,и засыпает ваша совесть.Честь? Это что еще за новость!Вы не из тех полукалек,живущих в длительном подполье?О, вы нормальный человек.Вы слишком любите застолье.Смеетесь, входите в азарт.Петров, - орете, - первый бард.И обнимаетесь с Петровым.И Пушкин, сидя на коне,глядит милягой чернобровым,таким простым домашним ге…Стоп, фотография для прессы!Аллея Керн. Я очень пьян.Шарахаются поэтессы –Нателлы, Стелы и Агнессы.Две трети пушкинских полянозарены вечерним светом.Типичный негр из МГУчитает «Памятник». На этом,пожалуй, завершить могурассказ ни капли не печальный.Но пусть печален будет он:я видел свет первоначальный,был этим светом ослеплен.Его я предал. Бей, покудаеще умею слышать боль,или верни мне веру в чудо,из всех контор меня уволь. 1998

* * *Я по листьям сухим не бродилс сыном за руку, за облаками,обретая покой, не следил,не аллеями шел, а дворами.Только в песнях страдал и любил.И права, вероятно, Ирина –чьи-то книги читал, много пили не видел неделями сына.Так какого же черта данымне неведомой щедрой рукоюс облаками летящие сны,с детским смехом, с опавшей листвою.

* * *Не вставай, я сам его укрою,спи, пока осенняя звездасветит над твоею головоюи гудят сырые провода.Звоном тишину сопровождают,но стоит такая тишина,словно где-то четко понимают,будто чья-то участь решена.Этот звон растягивая, сновастягивая, можно разглядетьмузыку, забыться, вставить слово,про себя печальное напеть.Про звезду осеннюю, дорогу,синие пустые небеса,про цыганку на пути к острогу,про чужие черные глаза.И глаза закрытые Артемавидят сон о том, что навсегдая пришел и не уйду из дома…И горит осенняя звезда. 1998

* * *Я тебе привезу из Голландии Lego,мы возьмем и построим из Lego дворец.Можно годы вернуть, возвратить человекаи любовь, да чего там, еще не конец.Я ушел навсегда, но вернусь, однозначно, -мы поедем с тобой к золотым берегам.Или снимем на лето обычную дачу,там посмотрим, прикинем по нашим деньгам.Станем жить и лениться до самого снега.Ну, а если не выйдет у нас ничего –я пришлю тебе, сын, из Голландии Lego,ты возьмешь и построишь дворец из него.